Самодержавный попаданец. Петр Освободитель - Страница 1

К оглавлению

1

Автор выражает благодарность за помощь в написании книг иркутскому казаку Александру Татенко, а также иркутскому историку Новикову Павлу Александровичу.

Часть авторского гонорара будет передана на восстановление храма Покрова Пресвятой Богородицы, г. Иркутск.

ПРОЛОГ

Ораниенбаум

27 июня 1769 года

— Семь лет прошло… Бог ты мой!

Заходящее солнце отбрасывало розовые отблески на оконные стекла, отражаясь многочисленными «зайчиками» в большом зеркале.

— Ровно семь лет, а все так, будто вчера!

Петр отошел от окна, медленно оглядел комнату — там оставили все так же, как в тот злополучный день, который стал для него новой жизнью. Кровать, балдахин, шкафчики. Мерно отстукивали время большие часы. Стены и потолок отремонтированы — не найти ни малейшего следа копоти от пожара, ни разрушений от попаданий тяжелых ядер, выпущенных из пушек и единорогов мятежными гвардейцами.

У него до сих пор не укладывалось в голове, каким же образом он, недоучившийся студент-историк, лихо перенесся во времени на двести с лишним лет в прошлое. Вернее, перенеслись душа и разум, а вот тело досталось от императора Петра Федоровича, что был в истории под третьим номером и по совместительству герцогом Голштинским. И тут же грянули четыре суматошных дня — в Петербурге устроила переворот гвардия, возглавляемая его же собственной женой. Те еще были денечки!

— Государь! К вам фельдмаршал Миних!

Петр оглянулся на голос адъютанта, что появился у раскрытой двери. И тут же в спальню тяжелым чеканным шагом вошел рослый и крепкий старик, с вытесанным топором лицом. Предварительного доклада не было — все прошедшие семь лет только этот верный и преданный ему как пес фельдмаршал, известный в русской армии под прозвищем Живодер, имел право вот так просто входить к императору в любое время дня и ночи.

— Здравствуй, мой старый друг! — Петр радостно раскрыл объятия и был тут же сграбастан Минихом. И не скажешь, что старик — кости немного захрустели, настолько крепкими были лапы заслуженного вояки.

— И ты здрав будь, государь!

Фельдмаршал разжал ладони и отошел на шаг назад, взглядом, преисполненным отцовской теплоты, ощупал императора:

— А ты крепок, царь-батюшка! Семь лет назад и силенки у тебя не было, и вроде постарше, морщинки на лице твоем светлом заметны. А сейчас и помолодел, в плечах раздался. И морщин как не бывало. Не скажешь даже, что пятый десяток пошел…

— Да ладно, в смущение еще приведешь, — Петр перебил старика. — Ты на себя глянь в зеркало! Тебе же восемьдесят шесть, а выглядишь намного моложе. Даже чем тогда, в тот день! Лет десять с плеч своих скинул и ничего себе не прибавил!

— Так то от объятий твоих, государь, от дружбы со мной, недостойным. И жена твоя, государыня Екатерина свет Алексеевна, как наследника Александра Петровича родила и принцесс, так совсем девчушкой стала, глазами налюбоваться невозможно. Это от тебя, ваше императорское величество, благодать исходит!

Петр невольно закряхтел — ему и самому было непонятно, что такое с ним и женой происходит. Хотя догадка имелась, и весомая. Ведь ему, когда он в тело императора попал, было всего 22 года, а Петр Федорович на целую дюжину лет постарше. Вот чудо совершилось, резко омолодив организм. А от него и жене перепало — она ведь троих детей родила. Вот только с Минихом непонятно как — ведь в той истории, что знал по учебнику Петр, фельдмаршал должен был умереть от старости еще в прошлом году…

— Это ты, государь, матушку свою и меня своей благодатью осенил. А народ русский давно тебя почти за святого почитает. И православные, и старой веры приверженцы…

— Полноте, мой старый друг, — Петр несколько бесцеремонно перебил фельдмаршала. Славословия на эту тему он не любил, а потому решительно перевел разговор на другую тему: — Пойдем в кабинет, как тогда. Не люблю под вечер этого дня в спальне находиться. В эту ночь такое происходит…

Петр не договорил, по коже пробежали мурашки — он припомнил подробности той, первой ночи, а потом и второй, когда еще один раз в годовщину «переноса» остался.

— Ваш дед-император зело памятлив, государь! — И без того суровый голос Миниха заметно потяжелел. — Не стоит здесь почивать сегодня.

— Все ночи нормальные, хорошо сплю, особенно когда Като рядом. Но каждый год он сюда приходить обещался…

Голос императора дрогнул — в первую ночь призрак или привидение царя Петра Первого, явившееся из мрака, отлупило его тростью, как шкодливого котенка, и оставило дубовую палку на память.

Ровно через год, стоило еще раз заночевать в этой комнате маленького дворца в Петерштадте, как привидение снова явилось, но на этот раз обошлось без членовредительства.

Однако призрак пообещал приходить этой июньской ночью всю его жизнь. С тех пор Петр уже пять раз сбегал из дворца поздним вечером — ночная встреча с «добрым дедушкой» не входила в его планы.

И жена, и Миних — а только они знали правду — в трусости Петра не упрекнули, наоборот, настоятельно просили покидать малый Ораниенбаумский дворец задолго до полуночи, с закатом солнца.

Вот и сегодня Миних специально приехал, чтобы проследить и вовремя увезти императора в любимый сердцу Петергоф. Лето ведь на дворе — все в Петербурге стараются проводить его в загородных дворцах и имениях, у кого они, понятное дело, есть.

У императорской четы дворцы имелись — большой, частично недостроенный в Петергофе, что в будущем в Петродворец переименован будет, и малый в Ораниенбауме, в шутейной крепостице Петерштадт.

1